Петер Ван Гестел “Зима, когда я вырос”

Вы замечали, что о хорошей, по-настоящему хорошей книге всегда очень тяжело рассказывать? Когда попадается не книжка, а сущая ерунда, можно с легкостью за пять минут набросать список из 20 пунктов, в которых раскритиковать подробно и стиль, и композицию, и лексику, и персонажей… А когда книга такая, что оторваться невозможно, то, дочитав последнюю страницу, долго ходишь под впечатлением. И не знаешь, что именно так воздействовало на тебя.

Сложные, интересные, живые персонажи, в каждом из которых перемешаны свет и тень, доброе и дурное, забавное и трагичное? Или декорации послевоенного Амстердама, холодные, заледеневшие, красивые и вместе с тем равнодушные к людям?

А может быть, неповторимый авторский стиль, простота и безыскусность повествования, где и о страшном, и о смешном, и о грустном говорится правдивым, спокойным языком? Или оформление книги, в котором черно-белые строгие рисунки и выписанные аккуратным, детским почерком заголовки только усиливают дневниковое, исповедальное ощущение от текста?

Да, наверное, все это в книге есть. Как и многое другое. Искусные хозяйки всегда хранят в секрете рецепты своих фирменных пирогов. Вроде и понимаешь, что там внутри мука, яйца, ваниль и орешки, а сделать точно такой никак не удается.

Так же и с хорошими книгами. Сколько ни препарируй текст на составляющие – композицию, хронологию, психологические портреты и прочую со школы надоевшую ученость, – а секрет свой книга не раскроет. Не сможет раскрыть.

Потому что в настоящей, удачной, захватывающей истории всегда есть один уникальный компонент – частичка души ее автора. Только по такому рецепту и получаются книги, которые не хочется выпускать из рук.

Книга о войне
«Зима, когда я вырос», – это книга о войне. Хотя, конечно, ни пулеметных очередей, ни танковых атак, ни раненых и убитых на страницах не будет. Ведь год действия – 1947, и фактически война позади, но на самом деле она незримо присутствует в книге.

Ею опалены и заморожены все герои. Все, что есть сейчас у Томаса, Звана и Бет, и все, чего у них нет и уже никогда не будет, – всему этому причиной война.

Главные герои книги – подростки. Два мальчика и одна девочка, жители страны, которая приходит в себя после оккупации, голода, Холокоста. У Томаса умерла мама, и он живет с отцом.

Жизнь их полуголодная, холодная и убогая, поскольку отец мальчика – писатель, и, кроме сложения слов, он не умеет ничего – ни найти дров, ни раздобыть пищи, ни устроиться на работу. И если бы не тетя Фи, сестра умершей матери Томаса, то несладко приходилось бы мальчику без женской опеки и ласки.

У Пита Звана и его кузины Бет совсем другая история. Хоть и жили они в том же городе, что и Томас, но как будто находились совсем в другой реальности.

Томасу не сразу становится понятным, почему Пит всегда держится обособленно, почему в школе его то ли жалеют, то ли недолюбливают. И почему в комнате Бет на столе выставлена целая галерея фотографий, но изображенных на этих снимках людей уже нет в живых.

Книга про евреев

«Зима, когда я вырос» – книжка, в которой еврейский вопрос показан ненавязчиво, тихо, где-то намеками, где-то – разговорами в ночной тишине. В общем-то, точно так же тихо, между прочим, и происходило истребление евреев, на фоне обычной жизни оккупированной страны. Забрали отца Бет, забрали родителей Пита. Томас рассматривает фотографии и размышляет о том, как трагично сложилась судьба трех маленьких мальчиков на фотографии в комнате Бет.

«Они играли друг с другом и ссорились, они росли и росли, и никогда больше не сидели на заборе, потом они женились и родили детей, один уехал в Америку, а двоих других посадили на поезд и отправили в какую-то страну на востоке, где их уничтожили».

Юный герой книги не сразу понимает, что вообще произошло в семействе Званов. Юные читатели, возможно, тоже не сразу поймут подтекст. Взрослым понятно многое. И почему мама Бет, тетя Йос, боится ночей и не хочет ничего вспоминать, и почему в прежнем доме Пита живут чужие люди, и почему мальчику пришлось во время войны прятаться в деревенском доме и опасаться каждого стука в дверь…

Книга про детство

Детство, изломанное войной. Детство, когда из-за своей «неправильной» национальности ребенку приходится жить в разлуке с родителями, прятаться в деревенском доме и вообще не выходить на улицу, а потом пугаться вопросов и долго, долго привыкать к обычной жизни. Так Бет привыкла заботиться о своей матери, сошедшей с ума от страха за близких. Так Томас учится жить в разлуке с уехавшим на заработки отцом.

А Пит Зван учится с первого взгляда отличать среди толпы себе подобных, вынужденных всегда оставаться в стороне.

«Когда я жил во время войны в Девентере и вовсе не выходил на улицу, я вообще не видел девочек, я о них только читал, и я ужас как напугался, когда после освобождения стал встречать их повсюду на улице. Я никогда раньше не думал, что девочек на свете так много; оказалось, что все они похожи друг на друга… <…> А потом я увидел одну девочку, она не танцевала со всеми, а стояла среди этих веселых девчонок, черноволосая, с бледным лицом, она была, как и я, без оранжевой ленточки на свитере, вместо деревянных башмаков на ней были старые ботинки и плотные шерстяные гольфы в клеточку, ее белые ноги казались еще более тощими чем руки. Я подошел к ней и спросил: «Ты пряталась от немцев?». Но она страшно испугалась, и ответила: «А тебе какое дело?», – и убежала прочь».

Но все равно детство остается детством. И рано повзрослевшие герои, спрятав подальше, на донышко души, свои печальные воспоминания, страхи, обиды и разочарования, на какое-то время снова становятся детьми.

И катаются в трамвае, и заглядывают в чужие окна, и слушают пластинки, и едят у теплой печки двойные бутерброды с джемом, и в темноте спальни при тусклом свете свечи делятся своими большими и маленькими секретами. И даже когда героям придется расстаться, их крепкая дружба выдержит это испытание, потому что замешана она на теплых и искренних чувствах.

Книга о любви

Да, и любовь в этой книжке тоже есть. Папа Томаса не может забыть свою умершую жену. Это любовь. Тетя Фи забирает к себе племянника-полусироту и кормит его. Это тоже любовь. И когда герои не задают друг другу «неудобных» вопросов о прошлом, чтобы нечаянно не разбередить старые раны, – это тоже бережная, братская любовь друг к другу.

А еще Зван, Томас и Бет влюбляются в своих сверстников. Они в том возрасте, когда красота окружающего мира и красота людей внезапно вторгается в твое сознание и ошеломляет, вдохновляет, сводит с ума.

«На свете столько людей, а знакомишься только с немногими. На свете столько девочек, в которых можно влюбиться, и с которыми тебе так и не придется встретиться», – говорит Пит Зван.

И Томми тоже влюбляется – во всех подряд.

В одноклассницу Лишье Оверватер:

«В классе я мог смотреть на нее сколько угодно, причем совершенно незаметно. Когда она стояла у доски и не могла ответить про батавов и тому подобное, она терла ладошкой нос, а глаза у нее были такие голубые, что от счастья у меня кружилась голова. Я был без ума от Лишье Оверватер».

В незнакомую голубоглазую девушку, которую тетя Фи учит шить:

«Голубоглазая девушка пыталась вдеть нитку в иголку. При этом она скосила глаза – так, как может скосить глаза только голубоглазая девушка, и на секунду я так жутко влюбился в нее, что даже забыл, в кого я на самом деле влюблен, хоть я и знал, что быть без ума сразу от двух девушек нельзя, так не полагается, потому что когда вырастешь, можно жениться только на одной, а не на двух или трех».

А по-настоящему серьезное чувство Томас испытывает к Бет, в которую он «с первой минуты влюбился по уши»:

«Бет сняла очки. Зря она это сделала. Теперь ее глаза стали такими чудесно-близорукими, что я совсем растаял, – хорошо, что она обычно ходит в очках, а то бы я просто умер».

Если сказать, что Томас влюблен во весь мир и во все красивое, нежное, чистое, что есть в этом мире, это не будет преувеличением. И это настоящее спасение для мальчика – то, что, несмотря на суровые обстоятельства жизни, его сердце способно любить.

Черно-белая зима

Я очень люблю читать книги о подростках, о детстве, о первой любви и первых трудностях. Но когда я впервые увидела книгу «Зима, когда я вырос», то прошла мимо нее. Из-за иллюстраций. Уж слишком мрачными, темными, отталкивающими они мне показались.

Сейчас, когда книгу я прочла (залпом и с восторгом), я понимаю, что иллюстрации здесь другими и быть не могли.

Раньше мне казалось, что они отталкивают. Теперь понимаю: они просто предупреждают.

Иллюстрации здесь – отражение текста, в котором холодно, грустно, трудно, странно, – но в то же время и хорошо, и радостно, и есть надежда, всегда есть надежда. И это самые правильные картинки для книжки, которая рассказывает историю черно-белой послевоенной зимы, где сердца юных героев только начинают оттаивать, где жизнь только начинает понемногу обретать вкус, насыщенность и цвет.

Текст и фото: Екатерина Медведева

Путешествие в Венгрию с ребенком
Сказочник Нил Гейман
Фильмы для родителей

(1)(0)