Входим мы в самолет, уставшие слегка и готовые моментально уснуть. И тут с четырнадцатого ряда меня кто-то хватает за руку.
— Наташка!! — сияет неподдельной радостью мой классный руководитель с пятого по седьмой класс, и меня частично парализует секунды на полторы.
Рядом со счастливой учительницей сидит не менее счастливая ее дочь, которая с моей дочерью посещала одну группу детсада и потом еще немного классов в началке. В этом месте немеет ребенок, но деваться некуда. Здороваемся, киваем.
— А я только недавно о тебе вспоминала! — говорит человек, знавший меня пионеркой. — Вы далеко сидите-то?
А мы, так вышло, на пятнадцатом ряду сидим, аккурат за ними. И я указываю дрожащей рукой на места за их спинами.
— Вот же! Как здорово! — говорят наши новые соседи.
Я едва не произношу обычное для подобных случаев «Ну, нам пора, рады были повидаться» или «Вы в Москву? Как жаль, а мы в Сомали», но уже задраивают люки.
***
Я вспоминаю, как однажды холодной зимой мы, пятиклашки, самоорганизовались поздравить нашу классную, которой едва исполнилось двадцать три, с новорожденным.
Она реально была классная. Маленькая, хрупкая, строгая на уроках, своя на переменах. Мы полюбили ее сразу. Она по-настоящему дружила с нами, учила красиво рисовать заголовки плакатными перьями, играла на гитаре. Когда я увидела, как она с легкостью берет баррэ своей детской ручкой, меньше моей, решила, что тоже так научусь.
В тот день, когда нам сообщили, что она вернулась из роддома, помню, скинулись кто сколько смог и купили огромную плюшевую лису. Ну, что было. И поехали в заснеженное Бирюлево, таким сюрпризом, толпой человек в двадцать. Еле нашли дом, пробирались по сугробам, поднимались пешком на пятый этаж. Она открыла дверь, такая бледная, уставшая, и обалдела — мы занимали всё пространство лестничной клетки и торжественно держали эту нелепую игрушку, завернутую в заснеженный полиэтилен. Улыбались, что-то говорили наперебой, сообщали последние новости из школы — кому залепили шайбой в глаз, кто забыл сменку, какую классную стенгазету нарисовали.
Младенца-мальчика нам в дверной проем не предъявили, муж не разрешил, но мы отлично поболтали и вручили подарок. И чувствовали себя такими взрослыми и самостоятельными. И ответственными еще. Потому что теперь у нас на попечении был младенец.
***
А еще через десять лет мы встретились с моей учительницей в районной поликлинике, в одинаковом примерно состоянии.
А потом в саду. А потом в школе. А теперь вот в самолете.
***
— Вот же, не зря говорят, мир тесен! — продолжает яркий представитель тесного мира.
— И не поспоришь, — говорю я.
— Ну, как родители? Как Сережка? Не женился? — поднимается над креслами в полный рост, немного выше спинки. — А живете где? А в школу ту же ходишь, Тань? А мы вот квартиру, в которую, помнишь, вы с лисой-то…
— Помню, конечно.
— Мы ее продали. Ну, а чего ездили-то? Просто так? Или есть тут кто? У нас теперь Женя и Костя в Нью-Джерси, а сестра моя в Пенсильвании, вот раз в год летаем навестить.
Мы киваем и моргаем. Командир корабля отдает команду пристегнуться.
— Ну, потом еще поболтаем! — говорит четырнадцатый ряд.
Впереди девять часов полета.
Текст: Наталья Осташева
(0)
(0)
Добавить комментарий